Несмотря на то, что в последние годы вышло несколько книг по истории Карпинска, история города и родного края пока только-только начинает восстанавливаться, и работы ещё предстоит очень много. Такое заключение делает наш земляк историк-архивист Михаил Сергеевич Бессонов, который часто публикует свои исследования на базе архивных документов на страницах городской газеты «Карпинский рабочий». Одним из направлений подъёма экономики нашего города может стать развитие туризма, а без богатой и интересной истории края это сделать невозможно. Мне думается, что Карпинским городским краеведческим музеем под эгидой администрации города и городской Думы с привлечением инвесторов, местных краеведов и старожилов города должен быть составлен перспективный план мероприятий по восстановлению истории родного края (не только города Карпинска) на основании имеющихся архивных документов и воспоминаний жителей. Здесь главное – не опоздать!
Помню, морозными и многоснежными были послевоенные зимы, морозы за минус 40 градусов были нередки, а в котловане разреза было на несколько градусов холоднее. В самые жестокие морозы иногда стояли такие густые туманы, что далее 2-х метров вокруг ничего нельзя было разглядеть. В такие дни, по договорённости начальства, на пожарной вышке, что была на улице Почтамтской, постоянно звучал колокол, чтобы рабочие, выходящие из разрезов после смены, не заблудились в тумане. В такие дни, в единственный выходной, воскресенье, рабочий люд устремлялся в городскую баню – погреться, помыться, а иногда постричься и побриться. Ходили туда еженедельно и мы с отцом.
Отец построил дом на окраине города – на улице 8 Марта, и в сентябре 1946 года мы уже переехали в него из спецпосёлка, с улицы Колхозной, позднее переименованную в Угольщиков. Вскоре отец на участке построил и баню, но натопить её в тридцати- или сорокаградусный мороз было невозможно. Поэтому зимой мы постоянно ходили в городскую баню, это было для нас своеобразным ритуалом.
Вдоволь намывшись и напарившись, мы шли в парикмахерскую, что располагалась на первом этаже вблизи от входа, где сейчас кабинет заведующей. Там в мужском зале работали двое мастеров – высокий и неразговорчивый дядька Григорьян (для меня, тогда девяти-десятилетнего пацана, он действительно казался грозным дядькой) и кореец Хоришко. У дядьки Григорьяна на плече всегда висело вафельное полотенце, которое он мочил кипятком из большого крана (такого же, что и в помывочном зале, с деревянной ручкой, чтобы не обжечься), отчего в небольшой комнатке висел небольшой туман. Это горячее полотенце мастер прикладывал к лицу очередного клиента, затем обильно мылил помазком из стаканчика с мыльной пеной и только потом приступал к бритью. Мастер Григорьян почти никогда не разговаривал с клиентами, и от этого казался строгим и непреступным. Когда к нему в кресло садился очередной клиент, он сразу определял, что нужно делать с его головой (как постричь, побрить и как освежить), и почти никогда не спрашивал его самого. Он всё делал ловко и быстро, манипулируя опасной бритвой как волшебной палочкой, не допуская никогда даже малейшего пореза. Даже смотреть на него через открытую дверь мне было очень интересно, как будто это был фокусник в цирке.
Я всегда старался попасть постричь свою голову к дядьке Григорьяну, и отец уступал мне свою очередь. Мастер быстро стриг меня ручной машинкой, потом одним движением помазка мылил мне шею и своей опасной бритвой подбривал волосы. После этого он брал пульверизатор и одеколоном «Шипр» освежал бритое место. У него на столике стояло два пульверизатора: один с Тройным одеколоном, другой – с одеколоном «Шипр», который стоил дороже. Мастер Хоришко всегда спрашивал: «Как вас стричь? Вас освежить? «Тройным» или «Шипром»?», и только после согласия клиента приступал к процедуре. А мастер Григорьян никогда не спрашивал, и нужно было самому заранее отказаться, если было мало денег. В противном случае он поступал по своему усмотрению.
После бани мы с отцом по морозцу шли домой. Моя детская и нежная шея горела от раздражения острой опасной бритвой и я всё ждал, когда же начнёт действовать этот дорогой одеколон «Шипр». И несмотря на это, я шёл гордый от того, что стригся у дядьки Григорьяна наравне со взрослыми мужчинами, что взрослею и расту, а повзрослеть и стать помощниками своим родителям мне хотелось побыстрей, тем более что я был старшим сыном в нашей семье. Да такое желание, наверное, было у каждого ребёнка в те непростые годы.
Прошло немного лет, и об Арменаке Григорьевиче Тер-Григорьяне заговорила, наверное, добрая половина жителей города Карпинска. Дело в том, что он первый в нашем городе на улице 8 Марта, 65, построил теплицу для выращивания помидоров, огурцов и других культур в нашем суровом климате на севере Урала. Справедливости ради надо сказать, что вскоре за Тер-Григорьяном теплицу на улице Советской напротив вокзальной остановки трамвая, некто Филимонов тоже построил теплицу. Иногда жители южной части Карпинска спорили и говорили, что Филимонов первым построил, но он сам никогда по этому поводу не спорил.
Что такое теплица? Если говорить кратко, то это упрощённый вариант оранжереи, которые были в России и в царское время, для выращивания заморских цветов и культур. Оранжерея – это чаще всего капитальное строение с каменным фундаментом и эксплуатируется она весь год, а теплица – только в весеннее-летний период. Мне рассказывали, что у купца Максима Походяшина – основателя нашего города, при Богословском медеплавильном заводе тоже имелась оранжерея, о чём говорят документы о продаже завода в другие руки.
Раньше мы и понятия не имели, что такое помидоры. Огурцы у нас росли в парниках, закрывающихся застеклёнными рамами, но о теплицах мы ничего не слышали. Да и томаты мы тоже не выращивали, их привнесли в наш обиход, как мне кажется, немцы-трудармейцы, которых было много в Карпинске и которые до войны на своей малой родине в более мягком климате уже выращивали помидоры, и конечно, построившие свои теплицы Тер-Григорьян и Филимонов.
Итак, Арменак Григорьевич Тер-Григорьян в 1952 году построил дом номер 65 по улице 8 Марта и переехал в него из двухэтажного общежития по улице Луначарского. Вскоре на своём участке площадью 6 соток рядом с домом вдоль улицы 8 Марта он построил просторную теплицу размером 6 на 9 метров, которая обогревалась от центрального отопления, благо теплотрасса находилась рядом. Я помню, как мужики ходили и смотрели – что за чудо эта теплица, смотрели, как она сделана, смотрели, как росли в ней и краснели помидоры, и многие, вдохновившись этим зрелищем, строили теплицы у себя. У немцев-трудармейцев я видел совсем маленькие теплицы, в которых они выращивали цветы и продавали на местном колхозном рынке. Раньше цветы вообще не продавали в Карпинске.
Историю, как известно, делают люди, и меня всегда интересовали люди, жившие в Карпинске, какими судьбами они оказались в нашем городе. Знаю, что в городе было много тысяч раскулаченных крестьян со всех концов Советского Союза с 1928 по 1931 год; были выселенные с Крыма крымские татары; были тысячи трудармейцев-немцев с Поволжья, Крыма и Северного Казахстана; были трудармейцы с Молдавии (бессарабы), с Узбекистана; были эвакуированные с западных областей во время войны; были и, так называемые, цивильные, т.е. гражданские, пленные русские, освобождённые из немецких концлагерей. Потом было много вербованных и просто приехавших с разных мест самостоятельно на работу в город, который быстро развивался благодаря всё возрастающей добыче угля на разрезах треста Вахрушевуголь. Интересна судьба иногих жителей города, к примеру, греков с фамилиями Шамрай, Кудлай, Цимбой, интересна судьба украинца Китника, и многих других с нерусскими фамилиями. Да и судьба Арменака Григорьевича Тер-Григорьяна, родившегося в солнечной Армении и закончившего свой земной путь на Северном Урале в городе Карпинске, вызывает большой интерес.
Итак, Арменак Григорьевич Тер-Григорьян родился в 1905 году в селе Колер Игринского района Армянской ССР в семье потомственных священнослужителей, о чём говорит приставка «Тер» к его фамилии. У отца - местного священника было 5 сыновей и три дочери. На рубеже 20-х и 30-х годов прошлого столетия в нашей стране шло массовое раскулачивание крестьянства, репрессиям подвергались и священники. О том времени говорят так: «Рушились храмы. Гибли люди. Рыдали колокола». Не обошли стороной репрессии и семью Тер-Григорьянов. Глава семьи был арестован и взят под стражу. Старший сын вызвался освободить его, но при попытке побега оба, отец и сын, были убиты, а остальные сыновья были осуждены и сосланы в разные места, не тронули только дочерей и мать, которая прожила долгую жизнь. Так Арменак Григорьвич оказался в городе Тара Омской области. Там он работал, сумел создать семью и у него в первом браке родилось 4 сына.
Началась Великая Отечественная война и эшелоны трудармейцев из Владивостока и других городов ехали на Урал, где была развита тяжёлая промышленность и где, как известно, ковалась Победа. Так, в 1942 году Арменак Григорьевич вместе с другими трудармейцами появился в Карпинске. Работал в артели Победа парикмахером в городской бане, а потом в парикмахерской КБО на углу улиц Попова и Луначарского. Обосновавшись в Карпинске Арменак Григорьевич, женился на молодой женщине Анастасии Фёдоровне Тимофеевой, высланной в 1931 году вместе с раскулаченными родителями из деревни Красный Ключ Чистопольского района Татарской АССР в лес под городом Надеждинск (ныне Серов) и работавшей в последствии на шахтном водоотливе и на железной дороге. В их семье родилось трое детей: дочь Галина в 1944 году, сын Михаил в 1946 году и сын Александр в 1950 году.
Далее. Перпендикулярно к первой теплице Арменак Григорьевич построил на всю длину земельного участка теплицу размером 20 на 2,5 метра и внутри участка ещё две теплицы размером 6 на 4 метра каждая. Всего у него было 4 теплицы общей площадью более 150 квадратных метров, были и парники. Свободная от теплиц земля была засажена яблонями, вишнями, сливами, кустами смородины и крыжовника. Деревья на зиму приходилось укрывать. Груши не выдерживали наших морозов, поэтому их не садили. Не садили и клубнику, картофель и цветы. Картофель садили на поле ипподрома. Как вспоминает сын Михаил Арменакович: «Отец был так увлечён своим делом, что мог до 3-х часов ночи работать в теплицах, а потом, немного поспав, к 9 часам утра уходил на работу. В отапливаемой теплице он выращивал рассаду и теплолюбивые растения, доказав что на Северном Урале можно выращивать и виноград, и дыни, и арбузы и даже хлопок. Черенки различных деревьев, кустов и винограда ему привозили из Армении да он и сам летал туда за семенами. Отец никогда не использовал химические удобрения, для подкормки растений применял конский и коровий навоз с подсобного хозяйства №2, возглавляемого Бехтольдом. Мы, дети, и наша мать, как могли, помогали отцу во всём и получали опыт выращивания растений и сейчас у нас у всех есть участки земли, где мы выращиваем овощи только не в таких масштабах, как у отца. Когда нам хотелось, к примеру, поесть гороха, бобов или репы, мы у соседей меняли их на свои яблоки или сливы. Свежие огурцы и помидоры на нашем столе были круглый год. А всего отец ежегодно консервировал до трехсот трёхлитровых банок ассорти (помидоры с огурцами), из яблок и других плодов делали компоты в банках, капусту солили в бочках с яблоками и арбузами. И что характерно, отец никогда не продавал свою продукцию, а только раздавал или дарил. На колхозном рынке был отдельный павильон, где устраивались сельскохозяйственные выставки, и отец был постоянным в них участником. У отца были друзья-единомышленники: директор рынка Шамрай, директор столовой Цимбой, директор подсобного хозяйства Бехтольд, которые поддержиали его увлечение садоводством. Они иногда собирались в нашем доме, жарили мясо в печи (шашлычниц тогда ещё не было), разговаривали, играли в карты».
Умер Арменак Григорьевич внезапно 6 марта 1967 года. В последние годы жизни к его большому росту добавился излишний вес (весил он более 120 кг) и в заботах о новом сезоне сердце этого могучего человека не выдержало и остановилось в тот момент, когда он пришёл в контору подсобного хозяйства с просьбой доставить очередную партию навоза.
Арменак Григорьевич поддерживал очень тесные связи со своими детьми от первого брака, старший сын Анатолий Арменакович и другой сын Сергей по настоянию отца переехали в Карпинск, Анатолий работал машинистом на шагающем экскаваторе на разрезе, Сергей – кондуктором-сцепщиком в транспортном управлении. Средний сын Владимир оставался в Сибири, а младший – Михаил переехал на Украину. Сейчас в Карпинске в родительском доме живёт сын Михаил Арменакович, который после окончания Карпинского машиностроительного техникума много лет отработал на эльмашзаводе, хлопкопрядильной фабрике и рудоремонтном заводе, в оставшейся одной теплице он тоже выращивает овощи, а на оставшейся земле садит картошку и другие овощи. Дочь Галина Арменаковна после окончания Свердловского торгового техникума 25 лет отработала в ресторане станции Свердловск, пройдя путь от повара до технолога и затем и до директора; младший сын Александр после окончания Свердловского горного института работал на шахтах Пермской и Свердловской областей, а в последние годы заместителем главного инженера Свердловского метрополитена. Все внуки Арменака Григорьевича живут в Екатеринбурге.
Вот на этом я закончу свой рассказ об увлеченном и беспокойном человеке Арменаке Григорьевиче Тер-Григорьяне, оставившим свой след в истории города Карпинска. Теперь трудно представить садовый или приусадебный участок без какой-либо теплицы, большой или маленькой. В подсобном хозяйстве №1 треста Вахрушевуголь даже был построен тепличный комбинат, включающий в себя теплицы блочного типа общей площадью в несколько тысяч квадратных метров для вырашивания в Карпинске ранних огурцов и помидор. Помню, что в системе Министерства чёрной металлурии (где я раньше работал) в 60-80-е годы всем предприятиям давались задания по строительству теплиц для своих трудящихся из расчёта – 1 кв. м на одного работавшего, т.е. один квадратный метр закрытого грунта может «накормить» ранними огурцами и помидорами одного человека. А у карпинца А.Г. Григорьяна было теплиц на 150 квадратных метров и он был первым в городе, чем и вошёл в историю родного нам Карпинска. Я считаю, оставшиеся после него фотографии в теплицах и парикмахерские принадлежности должны занять достойное место в городском краеведческом музее.
Благодарю Михаила, Галину и Александра Тер-Григорьян за помощь в подготовке материала.
Уроженец Богословска (Карпинска) Борис Васильевич Крапивин
P.S.
Не успел выйти "Богословский родник" с рассказом об Арменаке Григорьевиче Тер-Григорьяне, как в редакцию пришла дочь человека, о котором также говорилось в статье Бориса Васильевича – мастере Хоришко. И об этом мы расскажем уже совсем скоро...