Андрей Владимирович в 1995 году с отличием окончил Уральский государственный экономический университет по специальности «Региональная и муниципальная экономика», там же прошёл обучение в аспирантуре. В 2002 году присвоена степень кандидата экономических наук.
С 1995 по 2001 год работал в Администрации города Екатеринбурга.
В 21 год стал самым молодым заместителем главы администрации Чкаловского района города Екатеринбурга по экономике и строительству, этот рекорд до сих пор за ним сохраняется, в этой должности работал с 2001 по 2009 год.
В 2009 году – первой половине 2010 года был директором муниципального учреждения города Екатеринбурга «Центральная городская больница № 3».
В Министерстве социальной политики Свердловской области работает с 2010 года в должности первого заместителя Министра, с июня 2012 года – Министр социальной политики Свердловской области, член Правительства Свердловской области.
Прошёл стажировки по курсам:
– «Развитие и государственная поддержка малого предпринимательства (опыт органов местного самоуправления США)» в г. Сан-Диего, США, 1996 год;
– «Поддержка и развитие малого предпринимательства (опыт Великобритании)» в г. Манчестере и г. Глазго, Великобритания, 1997 год;
– «Стратегическое планирование в крупных городах» в Университете Бирмингема, Великобритания, 2000 год.
В 2003 году награждён медалью «За заслуги в проведении Всероссийской переписи населения», в 2014 году – Почётной грамотой Губернатора Свердловской области.
Женат, воспитывает двух дочерей, 15-ти и 9 лет.
– Вы кандидат экономических наук, не один раз проходили стажировку за рубежом, в какой мере удаётся реализовывать эту вашу компетенцию на посту министра соцполитики?
– Образование есть вещь перманентная, им нужно заниматься постоянно и всегда, остановка смерти подобна. И твой образовательный багаж, который ты в жизни накапливаешь, уже используешь в своей управленческой практике, причём неважно, на каком месте ты работаешь – в экономике и финансах, строительстве или социальной защите. В социальной защите, надо сказать, очень много именно экономико-финансовых вопросов, много правовых вопросов. Казалось бы, социальная тема, социальная сфера, но основные профессии в самом министерстве это юристы и экономисты.
– Случается ли, что ваши личные убеждения вступают в конфликт с вашими гражданскими или профессиональными обязанностями?
– Уверен, что у ста процентов жителей планеты Земля есть внутренние конфликты, когда он в чём-то не согласен с теми или иными установленными правилами. Я вот, например, считаю, что каждый гражданин, имеющий право избирать, обязан ходить на выборы. Нормы такой в законе нет, но сам для себя я решил раз и навсегда, что в выборах принимаю обязательное участие, независимо от условий, так как голосование напрямую влияет на судьбу государства. Но эта моя гражданская позиция не носит характер антагонистического противоречия, которого, по большому счёту, нет и в других сферах моей жизни.
На работе, конечно, приходится искать компромиссы. К примеру, у нас сформирована система ухода и присмотра за одинокими гражданами, и мы её постоянно улучшаем, делаем более комфортной. Нет очереди в дома-интернаты, коих в Свердловской области сегодня 23, разного типа, они покрывают всю географию нашего региона, обеспечивают всю потребность. Другое дело, что хотелось бы иметь такое учреждение в каждом муниципалитете, в непосредственной близости от места проживания, но здесь приходится находить баланс экономической эффективности и разумной достаточности. Работаем над стратегией размещения реабилитационных учреждений для граждан пожилого возраста, отделений временного пребывания. Это как раз то, что я изучал в своей образовательной практике – разные подходы стратегического планирования в мире: в Европе, в Америке, в других регионах.
Непросто найти баланс между кошельком и интересами всех групп граждан, то, что называется социальной справедливостью. Но если человек в нашу систему обратился, он должен найти ответ на свою проблему. Не положена ему, например, выплата, но мы же можем ему помочь, может, не собственным ресурсом, а например, сведя этого человека с благотворительными организациями, муниципальными фондами, некоммерческим сектором. Я настраиваю всех – начиная от работников министерства, заканчивая теми, кто находится у нас в реестре поставщиков: главная оценка нашей работы – это благодарность человека. Если он сказал нам спасибо после завершения общения, тогда да, состоялось то, что должно было состояться.
– В обществе бытует мнение, что решение взять в семью приёмного ребёнка зачастую продиктовано корыстными интересами. А ваше мнение?
– Мне часто задают такой вопрос, особенно в 12-м году задавали, когда по инициативе Губернатора было введено повышение выплат за тех детей, кого принимают в семью. Я не согласен с таким подходом, что детей берут исключительно из-за денег, как некоторые думают. У нас все, кто хочет взять себе ребёнка, неважно, по какому выбору семейного устройства – усыновление, приёмная семья, опекунство, они проходят школу приёмных родителей. Это некий краш-тест – работают психологи, чтобы выявить моменты, которые могут препятствовать возможности стать приёмными родителями, предупредить о рисках, ответственности. Мы ведём учёт всех, кто прошёл школу приёмных родителей, мы знаем примерно, сколько людей из тех, что прошли обучение, потом берут ребёнка на воспитание.
Есть ещё третий показатель – возвраты. Наличие возвратов – эта тема как раз может проиллюстрировать вот этот тезис. То есть взяли, повоспитывали немножко, обратно отдали – в этом, может быть, можно подозревать некую меркантильность. С удовлетворением могу констатировать, что кривая возвратов идёт вниз, таких случаев всё меньше и меньше с каждым годом, за последний год на сто детей один-два возврата. Это система, которая не может быть идеальной, к тому же она из многих служб состоит, которые постоянно патронируют, отслеживают ситуацию, ведут. В результате сопровождения мы должны такие случаи, когда в корыстных целях взяли ребёнка, выявлять.
Но я считаю, что в корне неправильно было бы не оказывать материальную помощь таким семьям. Причём, передавая ребёнка в семью, мы уменьшаем финансовое бремя государственного учреждения. Кроме экономической составляющей, надо иметь ввиду, что ещё никто не продумал института для воспитания детей лучше, чем семья. Детский дом это всё равно казённое учреждение, которое никогда не заменит семью. В семье даже если мама с папой немножко поругались, ребёнок увидит, как они решают этот конфликт, и он уже будет обладать этим знанием. И таких жизненных поведенческих примеров можно массу привести.
– Есть обратная сторона этой медали – изъятие детей у нормальных родителей по формальным поводам. Почему так происходит?
– У нас есть институт уполномоченного по правам ребёнка, как раз по разбору таких ситуаций, когда есть подозрения о каком-то некорректном изъятии ребёнка из семьи. Комиссия рассматривала несколько таких случаев, но пока все случаи она признала оправданными. Ни одного не припомню случая, когда изъятие было необоснованным. По случаю в Карпинске могу сказать, что служба опеки вела себя тонко и корректно. Ну и, кстати сказать, решение о лишении родительских прав, как и об усыновлении, принимают судебные органы, служба опеки ведёт только подготовительную работу.
– Слово «инвалид» почти исчезло из медийного пространства, его заменяют эвфемизмами вроде «люди с ограниченными возможностями здоровья», «люди с инвалидностью» и т. д. Почему мы стесняемся этого слова?
– Я всегда говорю «инвалиды», если речь идёт о юридической категории. Дело в том, что люди с ограниченными возможностями здоровья не обязательно являются инвалидами. Такая формулировка даёт возможность вовлекать в это пространство другие категории людей. Что такое люди с ограниченными возможностями здоровья – это могут быть те, у кого временные ограничения по здоровью, и он не имеет статуса «инвалид», кто-то по возрасту ограничен в своих возможностях. Или, например, в программе «Доступная среда» упоминается категория «маломобильные граждане» – это не только инвалиды на колясках, но и мамочки с колясками. Не все это понимают, нам надо работать в этом направлении, совершенствовать ментальность наших граждан.
– В вашей службе должны работать только сердобольные люди, или достаточно того, что они обладают определённым набором навыков и соблюдают должностные инструкции?
– Служба многогранна. Есть те, кто непосредственно работает с человеком, здесь должно быть усиление некоторых качеств человеческих, таких как внимание, сострадание, милосердие. Если мы говорим о госоргане, где сотрудник не контактен с человеком, конечно, на первый план выходят профессиональные знания, чтобы он просто мог в единицу времени сделать больше операций – программист или, например, человек, который занимается анализом пакета документов. Не за горами 8 июня, наш профессиональный праздник, и я всегда, когда поздравляю коллег, или нас Министерство поздравляет, всегда звучит, что люди, работающие в соцзащите, это особые люди. Желательно, чтобы определённая струна в нашем человеке была: умение коммуникацию выстроить, наличие определённых душевных качеств в человеке – я считаю это важным дополнением к необходимым профессиональным знаниям любого специалиста, любого человека, работающего в нашей сфере. Проведу аналогию: здравоохранение лечит тело, а социальная защита – душу.
– На какие цели вы охотно пожертвовали бы значительную сумму денег?
– На то, что связано со здоровьем детей. Я постоянно жертвую, через фонды.
– Ваш самый значительный профессиональный успех.
– Традиционно – он впереди! (смайлик). На самом деле работать на таком высоком посту, иметь возможность и счастье трудиться для жителей Свердловской области, на развитие нашего региона – это уже, я считаю, успех.
– А что для вас означает жизненный успех?
– Мне, наверное, ещё рано подводить черту, об этом нужно, на мой взгляд, говорить в более зрелом возрасте… Но, как мне кажется сейчас, я был бы, наверное рад, оглядываясь на свою жизнь, ни капельки не стыдиться за те дела, которые были в моей жизни, понимать, что не можешь нигде поставить какого-то жирного минуса, осознавать, что ты работал на созидание.
– Если бы вы взялись писать книгу, о чём бы она была?
– Я бы не стал писать книгу. Хотя одна книга у меня есть, издана лет двадцать назад. Это научная книга, монография, связанная с темой диссертации, в соавторстве с профессором, моим научным руководителем.
– А что сами любите читать?
– Я люблю читать в принципе. Сейчас, правда, редко читаю. Люблю книги приключенческого жанра, фантастику, но не современное фэнтези. В своё время зачитывался Акуниным, когда шла серия его романов, даже ждал выхода новой книги. Последнее, что я совсем недавно перечитывал, это книга Солженицына, ещё с тумбочки не убрал. Хотя нет, последнюю книгу я прочитал буквально в четверг – мы записывали для ютуб-каналов Фонда Бажова сказку «Ключ земли». Кстати, вообще люблю бажовские сказы, считаю, что именно он популяризировал культуру Урала, вернее даже, идентифицировал уральскую культуру вот так чётко – благодаря говору, словам. Его же очень вкусно читать, там же сразу всё: и описание природы, и богатства нашего – камней, люди, как они рассуждают. И что интересно, у него почти в каждом сказе есть наша тема – социальная защита: либо сиротка, либо бродяга, либо женщина одинокая кого-нибудь воспитывает, многодетные семьи – их масса было в то время, с инвалидностью люди там постоянно… Так что Бажов очень близок социальной защите.
– Что вас вдохновляет?
– Лес. Люблю гулять по лесу, один могу собраться и пойти. Я же в небольшом посёлке вырос, грибную охоту люблю. Да и просто побродить – редко когда кто-нибудь не встретится: либо зайчика увидишь, либо ёжика, либо зашипит кто-то в кустах, тетёрка вспорхнёт… Намотать так километров пять-десять – удовольствие, энергию черпаешь от природы. Ну и семья, конечно, вдохновляет, дети.
– Что помогает вам принимать решение в трудных ситуациях?
– Бывают ситуации, когда помогает понимание необходимости принятия решения, потому что отказ от принятия решения – худший вариант. А в выработке решения помогает багаж накопленного опыта, образование. Есть ещё люди, с которыми всегда можно посоветоваться. Бывают ситуации, когда необходимо молниеносно принимать решение, а над чем-то нужно и годик подумать, если речь идёт о стратегии. Есть решения, успешность которых зависит от соблюдения процессов его принятия.
– Если бы ваших друзей попросили охарактеризовать вас в двух словах, как вы думаете, что бы это были за слова?
– Однозначно не буду отвечать на этот вопрос. Это всё равно будет самооценка.
– Какую суперспособность вы хотели бы иметь?
– Делать людей здоровыми.
– Какая ваша детская мечта так и не исполнилась?
– В космос не слетал. Помню, сразу после моего назначения мне пришлось давать интервью, и мне задавали такой вопрос: кем я хотел стать в детстве. Я ответил, что, наверное, каждый мальчик мечтал быть космонавтом. Это правда, я до сих пор люблю смотреть на звёзды, у меня телескоп есть. Когда впервые посмотрел в телескоп, обнаружил, что, оказывается, звезда на самом деле не светлая – тёмная, а свет вокруг неё.
Вот на покосе ночью в лесу лежишь, смотришь в небо – звёзды светятся, хорошо! Ночь ясная, тебе не спится… Звёздное небо завораживает, в душе восторг, некий такой пиетет, трепет перед масштабами Вселенной. Ты понимаешь, что эту задумку человек до сих пор не познал. Так что, да – не слетал в космос… Хотя мать мне говорила, что когда мне года четыре было, я строителем стать хотел, говорил, что когда вырасту, дома буду строить. Но я этого не помню, хотя именно это, как ни странно, реализовалось – несколько лет я работал в области госприёмки.
– Вы всегда будете министром?
– Нет. Конкретики пока никакой, но могу сказать, что работа на посту министра именно в этой сфере дала понимание и ощущение многогранности возможностей человека. На самом деле можно реализовать себя в новой сфере деятельности и в 50, и в 60 лет, может быть, с разной степенью успешности.
– Верите ли вы в гороскопы или какие-то приметы?
– В приметы точно не верю. Гороскопы читаю, хотя тоже не могу сказать, что верю. Просто интересно, иногда совпадает, особенно после, когда уже что-то состоялось, – прочитаю, и с удивлением увижу, что именно это написано. Может, наше подсознание, когда ищет ответы на вопросы, находит подтверждение или оправдание в каких-то текстах. Как-то, помню, собрался в отпуск, читаю: «Вам не мешало бы недельку отдохнуть». Но я же не писал заявление, потому что в гороскопе так написано, просто совпало.
– Как сказал апостол Павел, можно всё, но не всё полезно. С какими искушениями вам трудно бороться?
– Я сладкоежка. Хотя вообще покушать люблю и готовлю хорошо, и жена тоже вкусно готовит, но могу достаточно длительное время не есть, даже на диету как-то садился. Но вот от сладкого мне трудно отказаться. Я не всё сладкое ем, разбираюсь, но мороженое, конфеты… У нас с младшей дочерью любимые торты – медовики, эстерхази. Искушение!
– В любовь с первого взгляда верите?
– Да, хотя у меня было не так. Я очень много литературы читал разной, классической в том числе, там про любовь с первого взгляда часто встречается, и у меня нет оснований не верить классикам, они ведь знатоки человеческих душ.
– Какие язвы общества вы считаете наиболее опасными?
– Я бы сказал, агрессия разрушения и иждивенчество. В любом обществе есть определённый процент людей, как правило, он небольшой, которые всё готовы решить кулаками и так далее и так далее. Это неизбежно, но этой разрушительной энергией надо как-то научиться управлять, это наверное, издержки нашей молодой цивилизации. Иждивенчество тоже серьёзная проблема, равнодушие рядышком стоит.
– Что может вас разгневать?
– Разгневать?.. Мне кажется, в гневе меня ещё ни разу никто не видел. Хотя внутри-то я часто киплю. Несправедливость, подлость могут меня лишить внутреннего равновесия. Это если человек делает подлость и поступает несправедливо сознательно, не по собственной глупости – если по глупости, то как раз можно понять и простить.
– А что может сделать счастливым?
– Если не глобальное, а личное, то это успехи моих детей, для меня это очень важные моменты.
– А вы счастливый человек?
– Счастье как постоянное состояние души не существует, это более или менее кратковременные вспышки. У меня они были, есть и, надеюсь, будут.